Неточные совпадения
Возле леса, на горе, дремал с закрытыми ставнями старый деревянный дом; мох и дикая
трава покрывали его крышу; кудрявые яблони разрослись перед его окнами; лес, обнимая своею тенью, бросал на него дикую мрачность; ореховая роща стлалась у подножия его и скатывалась к пруду.
Утром было холодно и в постели, и в комнате, и на дворе. Когда я вышел наружу, шел холодный дождь и сильный ветер гнул деревья, море ревело, а дождевые капли при особенно жестоких порывах ветра били в лицо и стучали по крышам, как мелкая дробь. «Владивосток» и «Байкал», в самом деле, не совладали со штормом, вернулись и теперь стояли на рейде, и их
покрывала мгла. Я прогулялся по улицам, по берегу около пристани;
трава была мокрая, с деревьев текло.
По взлобочкам и прикрутостям, по увалам и горовым местам выглянули первые проталинки с всклоченной, бурой прошлогодней
травой; рыжие пятна таких проталин
покрывали белый саван точно грязными заплатами, которые все увеличивались и росли с каждым днем, превращаясь в громадные прорехи, каких не в состоянии были починить самые холодные весенние утренники, коробившие лед и заставлявшие трещать бревна.
Выбор мест бывает различен не только по времени года, но и по времени дня. Весною, пока вода еще несколько мутна, рыба бродит зря, как говорят охотники, и клюет везде на всех глубинах, ибо берега рек еще не определились, не заросли по местам густою осокой, аиром или камышом; еще не поднялись со дна водяные
травы, не всплыли лопухи; береговые деревья и кусты не оделись листьями, не
покрыли прозрачные воды тенью зеленого навеса, маня рыбу пищею во всякое время и прохладою в полдень.
Уженье около полдён, о котором я обещал сказать особо, в жаркие летние дни производится в таких местах, где густая тень
покрывает воду, как-то: под мостами, плотами, нависшим берегом, толстыми пнями и корягами, нередко торчащими в воде, под густым навесом
трав, расстилающихся иногда над значительною глубиною.
Посреди большого села, на обширном лугу, или площади, на которой разгуливали овцы и резвились ребятишки, стояла ветхая деревянная церковь с высокой колокольнею. У дверей ее, на одной из ступеней поросшей
травою лестницы, сидел старик лет восьмидесяти, в зеленом сюртуке с красным воротником, обшитым позументом; с полдюжины медалей, различных форм и величины,
покрывали грудь его. Он разговаривал с молодым человеком, который стоял перед ним и по наряду своему, казалось, принадлежал к духовному званию.
Молча Зара вышла; он долго следовал за нею взором и мечтою; луна озаряла ее длинное
покрывало, которое как белый туман обвивалось вокруг ее гибкого стана; она как призрак неслышно скользила по
траве… вот скрылась вдали за палаткой, вот мелькнула, и снова скрылась… прощай, Зара! прощай, роза Гулистана! прощай навеки!
Влево тянулось пространное болото; камыш, кочки и черные кустарники
покрывали его на всем протяжении; по временам целые вереницы диких уток с криком поднимались из густой
травы и носились над водою.
— Взметался нйжить… чего мечешься? — заговорил вдруг, входя, Сид Тимофеич и, подойдя к покойнику с правой стороны, он
покрыл его лицо, потом хотел было поправить руку, но, заметив замерзший в ней пучок сухой
травы, начал ее выдергивать, говоря: «Подай! тебе говорю, подай, а то ругать стану». С этим он начал выколупывать пальцем
траву, и вдруг громко рассмеялся.
Похоронили Андрея Ивановича на самом конце кладбища, в одном из последних разрядов. Был хмурый весенний день. В колеях дорог стояла вода, по откосам белел хрящеватый снег, покрытый грязным налетом, деревья были голы, мокрая буро-желтая
трава покрывала склоны могил, в проходах гнили прошлогодние листья.
Тело Шатова вынесли на берег и положили на
траву рядом с телом княжны Маргариты Дмитриевны Шестовой, вынесенным незадолго перед этим с баржи. Их в ожидании прибытия дрог, за которыми распорядился послать Флегонт Никитич,
покрыли рогожей. Желание Антона Михайловича исполнилось: он нашел княжну и был около нее.
Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя
траву и наблюдая пыль, которая
покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгивал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто-горькому, крепкому запаху.